Ощущая музыку вместе с Лораном Гарнье
Стоит только упомянуть имя Лорана Гарнье, и большинство людей подумают об одном – о техно. Они подумают о металлической ударной основе, жестких «хэтах», зубодробящей «бочке». Скорее всего, они подумают о треке Crispy Bacon (1997). Или вспомнят детройтские марафоны всю ночь напролет. Для многих фанатов электронной музыки этот дружелюбный парижанин навсегда останется мистером Техно.
Но и сам Гарнье устал от этого ярлыка. Присмотритесь к нему… Вы увидите, что его талант музыканта нашел себя не только в синтетических звуках Roland TR 909 и TB 303. Это человек, стоящий за лейблом F Comm, лейблом, выпускающим самую волшебную музыку во всей Франции. Он управляет своим собственным интернет-радио PBB, что означает Pedro's Broadcast Basement – «вещательный подвал Педро», где Педро – никто иной, как сам Гарнье. Он писал музыку для фильмов и мультфильмов. Он сотрудничал с французской галереей Лувр. Он выступал на Montreux jazz Festival, международном джазовом фестивале, который каждое лето проходит в Швейцарии. Он написал книгу «Electrochoc», которая увидела свет в октябре 2003 и была переведена на русский и немецкий языки. Если вы послушаете любой из его альбомов, вы поймете, что его музыка выходит за рамки техно. Послушайте, к примеру, расслабляющие биты трека For Max с альбома 30, или мистический эмбиент трека Rising Spirit с альбома Shot In The Dark.
«Конечно, есть такие люди, которые покупали конкретные мои пластинки или которые слышали мои выступления в определенных клубах. Они, наверняка, подумают, что я пишу и играю только техно», - говорит Гарнье, распластавшись на кожаном диване лондонского офиса компании Play It Again Sam, дистрибьютора пластинок Гарнье на Туманном Альбионе. – «Если они знают меня только благодаря техно – прекрасно! Но мне грустно, когда я вижу, что люди закрываются от другой музыки. Когда они слушают ТОЛЬКО техно и говорят: «Лоран Гарнье был лучше в старые времена». Это не есть хорошо. Будучи музыкантом, я хочу, чтобы люди слушали мою музыку, но, в то же время, мне нравится экспериментировать, работать с новыми музыкантами. Я хочу расти. Я хочу идти вперед».Давайте посмотрим, как эти стремления воплотились в последнем альбоме маэстро – The Cloud Making Machine. Гарнье описывает альбом как саундтрек к вымышленному фильму. Фанаты его музыки описывают альбом как нечто, чего они никогда прежде не слышали. Мрачный, кинематографичный, прямолинейный и экспериментальный. Это саунд Лорана Гарнье – новатора и творца в своей лучшей форме, исследователя музыкальных стилей и мастера собственного таланта. Альбом The Cloud Making Machine порой нелегко понять. Музыкальные ландшафты, полные раздумий и философских умозаключений, рэп, джазовые зарисовки, электрогитара, классическое пианино и психоделические вокальные сэмплы. Не каждый из нас рискнет назвать эту музыку техно, даже тех из нас, для кого понятие техно достаточно широкое. Кто из его фанатов присоединится к его креативному путешествию, а кто навсегда останется в прошлом Лорана Гарнье – покажет время.
«Я столько камней в свой огород получу за этот альбом», - смеется Гарнье. – «Но это же жизнь! Это звуки, которые родились в моей голове. Я думаю, это самый личный альбом из тех, что я записал. Альбом многое говорит обо мне и о том, какой я человек. Это песни о том, что сегодня происходит в мире, песни о моей семье. Они намного глубже, чем все, что я сделал в прошлом».
Возможно, звучат эти песни иначе, чем прежние работы, но Гарнье настаивает, что процесс работы над музыкой и все оборудование – такие же, как и прежде, как всегда.
«У меня компьютер посильнее и микшерный пульт, но все остальное – то же самое. Я по-прежнему работаю в Cubase, у меня JD-800, Matrix 100, Juno 106, Novation DrumStation. Единственное, что изменилось при работе над этим альбомом, - я не слушал чужую музыку так много, когда работал с собственными идеями. Может, вина тому – параллельная работа над другими проектами, но у меня совершенно не было времени слушать что-нибудь еще. И это дало мне настоящее чувство свободы».
Одна из первых вещей, которая сразу бросается в глаза, когда слушаешь альбом – это ударные в тех композициях, где есть еще и ритм, например, в треке First Reaction (V2).
Гарнье ухмыляется: «Хммм… Это ведь не Crispy Bacon, правда? Никаких там долбящих 4/4 битов! Я думаю, у меня ушло две жестких недели только на то, чтобы спрограммировать ударную партию для этого трека. Гораздо проще было бы пригласить ударника в студию и сказать ему что играть, но для меня это слишком просто. Я хотел серьезно поработать над этим альбомом, а программирование – это мой конек. Разница в звуках, которые я использую. Раньше это был бы 909 или 808 из DrumStation, но в этот раз я провел часы, прослушивая свою коллекцию сэмплов, а работал я с Roland V-Drums.
Когда вы будете слушать Barbiturik Blues, вы не обнаружите там ни единого повторяющегося звука малого барабана или повторяющейся партии малых барабанов. Все малые барабаны звучат по-разному, я поиграл со скоростью, чтобы заставить их звучать как «живые». На клавишах в этом треке играет Bugge Wesseltoft, а это совсем не то, что ожидают люди. Ну, это хорошо! Я их удивлю!» Лоран Гарнье давно уже удивляет многих. Это человек, у которого в 14 лет была своя пиратская радио-станция, который отыграл свой первый микс в легендарном клубе Hacienda в Манчестере, где он неожиданно стал резидентом, игравшем в трудно определимом жанре.
«Это произошло до Acid House революции. Я думаю, я был первым парнем, который играл Gypsy Kings в Hacienda. По началу никто не понял, и танцпол опустел в одно мгновение, но со временем Gypsy Kings стали самой любимой музыкой в Hacienda».
Несмотря на то что Лоран Гарнье добился огромного успеха как продюсер, он по-прежнему считает себя диск-жокеем.
«Я, прежде всего, ди-джей. Я всегда был ди-джеем и всегда им останусь. Ди-джеинг – это моя жизнь. Ди-джеинг - это то, что сделало музыку важнейшей частью моей жизни. Когда я жил в Великобритании в 80-х, я был буквально одержим саундом Нью-Йоркского гаража от CC Rogers, техно от Карла Крейга (Carl Craig) и чикагским хаусом от Armando. Тогда американская музыка была очень классной. В Великобритании тоже попадались хорошие музыканты – LFO и шеффилдские группы – но большинство британской музыки было попсой.
Когда я впервые вошел в студию и увидел эти странные машины, все, что я хотел сделать, - записать такой трек, который звучал бы как те, что играл. Могу я сделать трек как CC Rogers? Я не думал как музыкант. Я думал как диск-жокей. Даже когда пришло время покупать первое студийное оборудование, я думал как ди-джей. В то время я был влюблен в музыку Деррика Мэя (Derrick May), и, к счастью, я уже успел познакомиться с Кенни Ларкином (Kenny Larkin), который очень похож своим саундом на Дэррика. Я подумал: «Кенни звучит как Дэррик. Я узнаю, какое железо использует Дэррик, куплю это железо. И я тоже буду звучать, как Дэррик.
Я купил Kurzweil K2000, DX100, DP4, Juno 106, JD-800, S1100, драм-машину R8, поддержанный 16-канальный пульт Soundcraft и Atari 1040. Это была очень хорошая студия. За исключением R8. Я ненавидел эту проклятую драм-машину. Покупать машину, просто потому что ее использует кто-то другой тоже – это большая ошибка. Очень большая ошибка.
Я и понятия не имел, как использовать все эти штуки. Я не знал, на что они способны. Я не знал, подходит ли мне их звучание. Поэтому я и назвал свой первый альбом Shot In The Dark (досл. «Выстрел в темноте» / «Выстрел наугад»). Я выстрелил, но не знал, во что стреляю».
К счастью, выстрел попал в свою невидимую цель. Альбом Shot In The Dark вышел в 1994 году на лейбле F Communications, который Гарнье открыл вместе со своим другом Эриком Морандом (Eric Morand).
«В то время быть французом было очень непросто. Не было никакой французской сцены. Когда я впервые привез пластинку лейбла F Comm в Нью-Йорк, я был так рад, но когда мы сели за стол и я сказал людям, что мы из Франции, они рассмеялись: «Франция?! Ха-ха-ха! У вас во Франции есть сэмплеры, что ли?» У меня во рту остался горький привкус.
Первой страной, где на нас обратили внимание, была Германия. У нас был хит Wake Up, а потом мы выпустили настоящую бомбу, ставшую гимном рейвов, - Lunatic Asylum. Трек был очень успешным в Голландии, Швейцарии и Германии. В Великобритании было сложнее. Англия – это остров, и они думают как остров. Однажды это станет большой проблемой для британской музыки, потому что надо знать, какую музыку слушают дети в Японии и Словакии. Такие вещи нельзя игнорировать. Сколько человек в Англии слушают немецкий хип-хоп? Или австралийский? В Австралии есть классный лейбл, который выпускает только женский хип-хоп. Англия должна открыть свои глаза. Есть же просто фантастическая музыка!
Поэтому интересы лейбла F Comm так широки. Если нам нравится, мы подписываем контракт. Единственное правило – это должна быть электронная музыка. Глупо ограничивать себя и говорить: «Я хочу слушать только этот стиль». Мы так не работаем с лейблом, и я так не делаю музыку».
Но вернемся к альбому The Cloud Making Machine. Как и прежде, Гарнье пригласил поработать в качестве звукового инженера своего друга и артиста лейбла F Comm - Scan X aka Stephane Dri.«Звукоинжениринг, миксинг, уровни искусственного эхо – я предпочитаю не лезть в эти вещи. Мне это не интересно. Я ненавижу читать руководства по эксплуатации. Все, что я хочу знать, - как сделать песню».
Дуэт работает так: Лоран записывает все в Cubase, а затем передает сырую копию аудио-файла Стефану.
«Иногда с уровнями бывают небольшие проблемы. Стефан – инженер. Это его работа. Он гораздо лучший инженер, чем я, и у него гораздо лучше софт, чем у меня. На самом деле, у меня не так уж и много софта. Парочка программ на компьютере, но я предпочитаю нажимать реальные кнопки и рычаги, когда пишу музыку.
Да, я знаю, что с таким отношением к софту я сегодня в меньшинстве. Сегодня очень много тех музыкантов, которые просто используют компьютер и ряд программ для того, чтобы писать музыку. Иногда в их студиях нет ни единой железяки. Это их выбор, и я его уважаю. Я не говорю, что их музыка менее интересная или менее талантливая. Например, взгляните на ребят из Warp. Я очень люблю их музыку, но я уверен, что они делают музыку исключительно на софте. Это не для меня. Я люблю что-то трогать и органически чувствовать свой саунд. Вот почему я люблю Nord Lead. Вот почему я по-прежнему использую Juno 106.
Иногда я беспокоюсь, что я отстал от времени. Я читаю о всех этих новых программах и думаю: «Стоит ли мне это покупать?» Но потом я смотрю на рок-группы и говорю себе: «Это же просто бас, гитара и барабаны. Даже не компьютер. Разве они чувствуют себя отставшими от времени? Главное, как это все звучит!»
Люди подходят ко мне во время моих выступлений и говорят: «Лоран, ты играешь на CD. Ты играешь mp3. Ты должен играть только на виниле». Вы думаете, все эти мальчики и девочки, танцующие на танцполе, задумываются, на чем я играю? Разве это имеет значение? Они просто хотят хорошо провести время. Со мной то же самое. Если я слушаю свою музыку и горжусь тем, что слышу, почему я должен волноваться по поводу того, какой у меня компьютер или софт? Если ты счастлив, какая разница, что по этому поводу думают остальные!
Хоть все и говорят про «французский саунд» - френч хаус, френч техно – во Франции до сих пор нет сцены. Да, много продюсеров, много людей, которые пишут музыку, но где же профессиональное братство? Где клубы? Вы можете не поверить, но в Париже только три клуба, в которых играют электронную танцевальную музыку.
Вот почему, когда мы с Эриком открыли F Comm, мы подумали: «Хрен бы с ней, с Францией!» Мы сделали лейбл во Франции, и мы подписали французских артистов, но мы сосредоточились на экспорте музыки. Идея была такой: если это популярно где-нибудь в Великобритании, тогда и во Франции это понравится тоже.
Франция – это очень странная страна. Мы очень сильно поддерживаем музыку из других стран, но лишаем внимания наших артистов. Все всех критикуют. Это нонсенс, потому что у Франции такая глубокая история экспериментальной музыки. Взгляните на 70-е – это было очень креативное время. Если вы послушаете саундтрек к любому французскому фильму этого времени, вы просто с ума сойдете! Crazy futuristic free jazz.
Наверное, не стоит жаловаться. Если люди не хотят слушать, это придает мне еще больше сил, я становлюсь еще настойчивее. Я хочу бороться еще сильнее. Если будет слишком просто, ты станешь самодовольным».
