Советник MSQRD Николай Давыдов: американцы приятно шокированы высокотехнологичным потенциалом Беларуси

На днях Минск посетил сооснователь инвестиционной компании Gagarin Capital Николай Давыдов. Он был одним из советников команды белорусского приложения MSQRD, которое в марте этого года купил Facebook. Николай видит в минском технологическом кластере огромный потенциал и ведет работу с несколькими новыми стартапами. В интервью Onliner.by бизнес-ангел рассказал о том, почему не стоит работать в крупной компании, а также о важности связей в Кремниевой долине и миграции российских программистов в Минск.

Белорусскую столицу Николай Давыдов посещает не в первый раз. Пару лет назад он покупал здесь собаку. Говорит, что это пока самое неудачное вложение в белорусский стартап: на питомца уходит много денег и он никак не монетизируется.

— Минск — классный город. И в нем суперпродвинутое стартап-комьюнити с очень сильными проектами. Оно маленькое, плотное, практически все друг друга знают. Огромный плюс белорусского рынка в том, что его нет. И все стартапы сразу же ориентируются на мир.

В каждый приезд Николай находится под впечатлением от того, как развивается наш Парк высоких технологий.

— Я посещал ПВТ в составе делегации Facebook, после того как был продан MSQRD. Их заинтересовало, откуда вырос этот проект, но о стране там практически ничего не знали. В самом Facebook среди 14 тыс. сотрудников есть только два белоруса. Первым вопросом у них было: «А в Беларуси вообще есть какие-то компании? У вас это законно?»

В Америке сейчас все больше людей узнают о том, что на карте мира есть такая страна и в ней немало разработчиков. В России, Украине и Беларуси в год выпускается более 500 тыс. специалистов в Computer Science. Это больше, чем в Индии, где живет полтора миллиарда человек, и в Штатах. Для меня проводником в мир белорусских стартапов стал известный предприниматель и инвестор Юрий Гурский, которого я очень уважаю. В мире единицы таких людей.

Если задуматься, у каждого третьего успешного американского стартапа или компании есть русскоязычный сооснователь. Сергей Брин в Google, Макс Левчин в PayPal, Ян Кум в WhatsApp. Приложение Viber белорусское, у FitBit здесь центр разработки.

Американцы были в шоке, так как не отдавали себе отчет, что в Беларуси есть такие высокотехнологичные кластеры. Им понравился Валерий Цепкало с его идеальным английским. Мы их раскачивали на тему того, чтобы открыть в Минске офис Facebook. Но это практически нереальная задача.

Парк высоких технологий я бы сравнил со «Сколково», но с позитивной стороны. В российскую долину закопали очень много государственных денег, а никакого выхлопа из этого нет. А в ПВТ практически нет государственных денег, но здесь сидит Epam, куча стартапов, тот же MSQRD был резидентом. Я искренне рекомендую компаниям с белорусскими офисами, с которыми работаю или в которые инвестирую, становиться резидентами ПВТ.

Уже год как Николай прописан в Кремниевой долине, куда переехал вместе с семьей. Его предупреждали: «Чтобы влиться в эту среду и начать заключать сделки, уйдет года четыре». Но хватило и шести месяцев.

— Успешность в Кремниевой долине во многом зависит от того, где ты живешь. Соседи — это все. Наша дочь ходит в бесплатную государственную школу. Там же учатся дети Сергея Брина, топ-менеджеров Facebook, LinkedIn, Yahoo!.

С дочерью и женой Николай живет в маленьком городке Лос Альтос Хиллс. Он сравнивает его с частным сектором Минска. Правда, недвижимость в американском городке обходится заметно дороже: медиана — $2,5 млн.

— Маленькие домики раскиданы по холмам. Вокруг пасутся коровы. Когда люди приезжают в Кремниевую долину, они ожидают увидеть небоскребы и летающие машины. А перед тем как оттуда улететь, я по пути наступил в коровью лепешку.

В этой «кремниевой» среде Николай занимается инвестициями как управляющий партнер Gagarin Capital: помогает покупать и продавать компании, вкладывать и привлекать средства.

— Треть нашего портфеля — американские фирмы, не имеющие отношения к СНГ, треть — с корнями из СНГ, но в долине, и еще треть — компании из СНГ с международным потенциалом.

Приехав из ниоткуда, работать в Кремниевой долине очень сложно. Даже хедхантинговые агентства не хотят работать с компаниями, которые они не знают.

Был забавный случай, когда коллега звонил в фирму по подбору персонала, искал вице-президента по продажам в компанию с оборотом в $100 млн, которая только открывала американский офис. Зарплату предлагали порядка $200 тыс. в год. При этом агентству предлагалось $65 тыс. за успешную кандидатуру. А там просто повесили трубку. 

Чтобы быстро вливаться в среду, приходится быть креативным. Дабы наконец наладить отношения с хедхантерами, я пошел на небольшую хитрость. Нашел вакансию от стартапа-юникорна (с миллиардной капитализацией) на главу направления стратегического развития, написал резюме, отправил. Меня пригласили на одно собеседование, другое. Потом я вежливо отказался, мотивировав нежеланием переезжать в Нью-Йорк. Но с хедхантером я уже довольно хорошо общался, и она представила нас как адекватный бизнес многим интересным людям.

В Минске все проще: ты встречаешься с человеком, с которым вы говорите на одном языке, у вас загораются глаза, через 40 минут вы договорились, а через два часа у вас уже общая компания. В Америке же нужно год быть в состоянии, в котором ни ты ничего не продаешь человеку, ни он тебе: бегаете вместе, играете в теннис, гольф, обсуждаете барбекю.

Лишь когда вы хорошо друг друга узнали, увидели, что не бездельники, пашете, получили рекомендации других людей — вот тогда может последовать предложение по бизнесу.

Для меня большим шагом была сделка по MSQRD: если Facebook что-то купил у этих ребят, значит, с ними можно работать.

По словам Николая, коммуникации очень важны в американской бизнес-среде. Gagarin Capital устраивает большие тематические вечеринки с предпринимателями, участвует в школьных благотворительных мероприятиях. Там удается знакомиться с новыми людьми, а бизнес строится на отношениях и доверии.

— Вместе с тем в долине абсолютно не важно, кто ты, откуда, какой у тебя акцент или цвет кожи. Никого не волнует, чем ты занимался в прошлом. Оценивают по тому, что ты делаешь сейчас, насколько сильно пашешь и хочешь учиться. В таком случае тебя будут воспринимать на равных.

Оно и понятно, ведь в долину каждый год приезжают десятки тысяч людей, которые хотят получить венчурные деньги. Поэтому приходится быть немного закрытыми и подозрительными, чтобы выбирать из этого потока только самое лучшее.

— Стоит ли белорусским ребятам стремиться уехать в Кремниевую долину, открыть там офис или в Минске тоже можно вырасти до таких размеров, что стартапом заинтересуются?

— У местных инвесторов есть «правило 50 миль». Если стартап находится дальше чем в 50 милях, то инвестировать в него не будут, потому что сложно будет контролировать.

Действительно, с глобальной идеей имеет смысл ехать туда. Это очень круто для страны, ведь люди, которые там продали свой стартап, заработали деньги и опыт, возвращаются обратно уже в качестве менторов и инвесторов. От такого круговорота не бывает мгновенного эффекта, но на примере Израиля, где хай-тек развился до невероятных размеров, можно заметить такую тенденцию.

Экспорт софта в Беларуси — одна из самых быстрорастущих отраслей. Вполне вероятно, что в будущем мы увидим Кремниевый Минск.

— Есть ли вероятность, что в конце концов в Беларуси исчерпаются талантливые программистские кадры, которые уедут за длинным долларом на Запад?

— Они все могут уехать одной волной, если только случится нечто глобально неприятное для местной индустрии. В России заметно «вымывание мозгов»: «айтишники» уезжают и в большинстве своем не собираются возвращаться. Их зарплата за последнее время ужасно упала. У топов она, конечно, привязана к доллару и сравнима с минской.

Минчане уезжают с целью набраться опыта, вернуться и работать на родине, помогать молодым. Хороших программистов, талантливых предпринимателей становится только больше. Возвратившись, один уехавший поддерживает пятерых новых специалистов.

Своим субъективным взглядом Николай заметил тенденцию к переезду российских «айтишников» в Беларусь. Они едут сами, их активно переманивает Wargaming. В качестве примера собеседник рассказывает о своем приятеле из Нижнего Новгорода, который еще четыре года назад переехал в Минск. Его проект никак не связан с Беларусью, ему просто нравится здесь работать.

— Все технологические кластеры в нашем регионе стараются развиваться. Но мне кажется, что белорусский кластер как минимум развивается не меньшими темпами. Стартапы с корнями отсюда, инвесторы типа Юры Гурского… Их громкий успех способствует повышению внимания к Беларуси. После сделки с MSQRD на венчурной карте американских инвесторов появилась и наша страна. Оказалось, что стартапы отсюда могут быть неожиданно успешными.

— За сколько Facebook купил MSQRD?

— Не могу сказать. Сделка была хорошая, все остались довольны. Ребята не ожидали такого успеха, но на их месте стоило готовиться: один из них высочайшего уровня специалист по нейронным сетям и компьютерному зрению, второй с 13 лет делает графические движки, занимается 3D-графикой, третий со школьного возраста запускает различные проекты.

— Из новостей может показаться, что достаточно отучиться на программиста, годик поработать над проектом и через полгода можно продаться за миллионы долларов… Этакая белорусская мечта.

— Это возможно. Конечно, не за год работы. Ребята из MSQRD шли к успеху 6—7 лет. Факт: в IT порог входа очень маленький. Команда из трех взаимодополняющих специалистов может на три недели закрыться в комнате и сделать продукт, который будет конкурировать с мировыми компаниями.

Почему покупают стартап? Потому что он может быть быстрее корпораций, может рисковать и гибко меняться. В корпорации сотрудники не станут безвылазно вкалывать по 20 часов, питаясь йогуртами и пиццей. У них работа, график, какая-никакая бюрократия. Стартапу позволено экспериментировать, и он может что-то сделать быстрее корпорации.

Если крупная компания всего в двух-трех месяцах от аналогичного продукта, то она скорее купит стартап, чем станет запускать что-то сама, ведь это будет банально дешевле. Снизятся затраты денежных и человеческих ресурсов, можно будет избежать некоторых рисков.

В ходе интервью Николай затронул вопрос возможного пузыря на технологическом рынке, о котором заговорили в последние годы после ряда громких сделок. Тот же Facebook приобрел мессенджер WhatsApp за $19 млрд.

— Через несколько лет это приложение будет зарабатывать $10—15 млрд в год. Люди практически не ставят новые программы на телефоны, а 90% времени пользуются пятью основными. И в этом списке обязательно есть мессенджер. У WhatsApp уже больше миллиарда пользователей, а потому Facebook заплатил еще не самые большие деньги. Если бы руководство Google могло отмотать время назад, оно бы и $25 млрд не пожалело.

Мы еще не понимаем этого, потому что сами так не живем, но китайцы не выходят за пределы мессенджера WeChat: читают новости, покупают продукты, играют в игры и смотрят видео. Для них это новая среда браузинга. Ведь гораздо натуральнее для человека общаться не с компанией через сайт, а обычным языком с ботом, получая ответы на свои запросы.

На примете у Николая есть несколько белорусских стартапов, с которыми он сейчас работает. Их названия бизнес-ангел не раскрывает, но говорит, что это проекты из сферы мобильных приложений, фитнеса и здоровья, искусственного интеллекта.

— Какие стартапы сегодня интересуют западных инвесторов, над чем стоит работать молодым стартаперам?

— Не надо смотреть на то, что интересует инвесторов. Смотрите, что интересует потребителей и крупные корпорации. Вникните в то, о чем они думают и куда идут. Желательно, чтобы эта идея пересекалась в стратегических интересах трех-четырех потенциальных покупателей.

Мы в Gagarin Capital стараемся инвестировать в то, что однозначно сможем продать. Не хотим делать меньше половины «экзитов». Наше главное умение в том, что мы можем продавать компании.

В настоящий момент Николай является инвестором и ментором российского проектаPrisma. Это приложение, которое обрабатывает фотографии пользователей в соответствии со стилем определенного художника или картины.

— Данному алгоритму «скормили» большое количество изображений. Представьте, как бы выглядела московская пробка, если бы ее нарисовал Эдвард Мунк. Машина это представляет и мгновенно рисует.

По сути, Prisma — это воображение машины, алгоритм, который воссоздает принцип работы человеческого зрения. Он основан на технологии, подобной сверточным нейронным сетям. Машина видит картину «Крик», видит изображение московской пробки, понимает, что на нем изображены автомобили (поскольку до этого она видела другие фотографии пробки), и применяет выбранный художественный стиль. Все это благодаря технологии глубинного обучения и тысячам «скормленных» алгоритму изображений.

Если Instagram позволил каждому стать фотографом, не заботясь о сложных настройках, диафрагмах, выдержках и трюках в Photoshop, то Prisma позволила всем стать художниками.

Задача компании Николая в этом проекте — сделать его максимально привлекательным в плане инвестиций, направить, посоветовать.

— Когда ребята из MSQRD работали на Кирова, я ходил для них за едой в McDonald’s. Обычное дело. Лишь бы они сидели, работали над своим проектом и не умерли с голоду.

Молодым программистам, которые только закончили вузы, Николай советует не открывать сразу же свой проект и даже не идти в крупную компанию за опытом. Его лучше получить в другом стартапе.

— Следует очень тщательно выбирать стартап. Лучше, если его основатель либо провалил, либо привел к успеху несколько компаний. Желательно, чтобы там была сильная команда из специалистов намного опытней тебя. Только в такой среде можно быстро расти.

Если тебе до 25—30 лет совсем не платят — ничего страшного. Самое главное — это опыт. К счастью, мы живем в той части планеты, где базовые потребности в еде и убежище удовлетворены. Деньги приходят и уходят, а человеческий капитал никуда не денется. На данном этапе инвестиции в собственное развитие — самые ценные.

Источник: https://tech.onliner.by/