О выставке «От Тьеполо до Каналетто и Гварди» и Венеции

В ГМИИ им. Пушкина уже второе лето подряд царит гедонистическая атмосфера рафинированного итальянского искусства. После прошлогодней «Венеции Ренессанса» здесь снова расположились две гастрольные экспозиции с Апеннинского полуострова: видео-арт нашего знаменитого современника Фабрицио Плесси и открывшаяся вчера выставка «От Тьеполо до Каналетто и Гварди». Само название этого проекта захватывает дух и заставляет сердце биться чаще, ведь перед нами — свидетели последнего роскошного взлета классического искусства Венецианской республики, да и самой истории этого удивительного государства, которое уже в конце XVIII столетия исчезло с политической карты Европы.

Накануне своего заката культура и искусство древнего города пережили поистине яркий период. В XVIII веке здесь творили великие Антонио Вивальди и Карло Гольдони, гремела на всю Европу слава певца Фаринелли и авантюриста Казановы, а в художественном мире блистали Джованни Баттиста (Джамбаттиста) Тьеполо, Джованни Баттиста (Джамбаттиста) Питтони, Джованни Антонио Каналетто, Франческо Гварди и Пьетро Лонги.

Лука Карлеварис. Пейзаж с триумфальной аркой и конной статуей. 1710-1714. Городские музеи Виченцы.

Именно это время подарило миру жанр знаменитых венецианских ведут — видов города, запечатленных для иностранных гостей, которые посещали его в рамках гранд-тура по Европе. Свое начало этот жанр берет в пейзажах мало известного отечественным зрителям Луки Карлевариса (1663 – 1730). Его романтизированные полуфантастические виды руин и живописных ракурсов города выполнены в светлых, разбеленных тонах и наполнены голубоватым воздухом, окутывающим заросшие травой мосты, башни и статуи.

Франческо Авиани. Пейзаж с чудесным уловом. Около 1700. Городские музеи Виченцы.

Еще в работах его современника Франческо Авиани (1662 – 1715) пейзаж, считавшийся в то время менее достойным жанром, чем религиозная или мифологическая живопись, служит массивным обрамлением для сюжетной композиции. Сложносочиненные руины, заросшие деревцами и увитые плющом, — это своеобразные сценические декорации для небольшой, но динамичной сцены в центре или в углу полотна. И зачастую именно окружающий пейзаж с глубоким пространством тающих в голубой дымке далей привлекает основное внимание автора, а за ним и зрителя.

Себастиано и Марко Риччи. Перспектива с руинами и фигурами. Городские музеи Виченцы.

Прекрасный пример освобождения собственно жанра пейзажа, а еще и сотрудничества двух художников из семейства Риччи — Себастиано (1659 – 1734) и его племянника Марко (1676 – 1730) — величественная «Перспектива с руинам и фигурами». Построенная на чередовании нескольких пространственных планов, композиция этой масштабной картины великолепно и искусно скомпонована. Затененные кулисы по бокам направляют взгляд зрителя на эффектное сценическое пространство в центре пейзажа и дальше, в ярко освещенный прорыв дальнего плана. Приглушенный золотисто-коричневый колорит оживляется несколькими некрупными цветовыми акцентами, легкий, открытый мазок создает впечатление трепета прозрачной, светоносной воздушной материи.

Джованни Антонио Каналетто. Возвращение Бучинторо к молу у Дворца дожей. 1727 – 1729. ГМИИ.

Одно из центральных полотен выставки — масштабная ведута Джованни Антонио Канале, прозванного Каналетто (1697 – 1768), хранящаяся в ГМИИ, — «Возвращение Бучинторо к молу у Дворца дожей». По заказу французского посланника художник запечатлел эпизод из знаменитого венецианского ритуала Обручения дожа с Адриатическим морем. Каждый год на праздник Вознесения роскошная процессия из золоченых гондол сопровождала дожа до выхода из лагуны, где он символически благодарил море за победу над Далмацией (церемония была установлена в 1000 году и постепенно обросла ритуалами и торжественностью) и бросал в волны золотой перстень. Вслед за виртуозной кистью художника мы следуем по изобилующему подробностями живописному пространству. Здесь и богато украшенная гондола дожа, вернувшаяся к молу после церемонии с кольцом, и лодка французского посланника в центре композиции, и шумная праздничная толпа. Влажная голубоватая дымка окутывает блистательное зрелище, разворачивающееся у пристани, покрывая его как будто тонкой, едва заметной вуалью воспоминаний о славном прошлом Венеции, переживавшей в XVIII столетии уже не лучшие времена.

Джованни Антонио Каналетто. Вид на острова лагуны и церковь Санта Мария делле Верджини от Кампо Сан Пьетро ди Кастелло. Середина 1720-х. ГМИИ.

Рядом с этим монументальным полотном на выставке экспонируются два камерных пейзажа Каналетто, очаровывающие своей свежестью, интимным настроением и особенной теплой эмоциональностью живописных видов, напоенных влажным морским воздухом и солнечным светом. В силу вполне понятных обстоятельств виды Венеции заказывали исключительно иностранные путешественники или послы, живущие в этом городе временно и желающие увезти с собой виды La Serenissima. Поэтому в художественных собраниях Венеции и ближайших городов крайне мало полотен знаменитых венецианских пейзажистов. Тем интереснее концепция открывшейся выставки, в которой живописные работы из трех собраний дополняют общую картину художественной жизни этого яркого культурного центра.

Франческо Гварди. Вид Пьяцетты в Венеции. Около 1770. ГМИИ.

Особая меланхолическая поэзия и щемящая красота пронизывают небольшие по формату «каприччо» (архитектурные фантазии) певца венецианского пейзажа Франческо Гварди (1712 – 1793). Его ностальгический вид Пьяцетты светится нежными пастельными тонами, как будто пронизанный солеными морскими брызгами воздух этого уникального города несет в себе память о яркой феерической жизни-карнавале, память, которая вспыхивает и трепещет в каждом камне опустевшей площади, в каждом отблеске зелено-голубого моря. Быстрые росчерки и точки, оживляющие живописную фактуру полотна, создают иллюзию постоянного дыхания, вибрации, одушевленности пейзажа.

Джованни Баттиста Тьеполо. Время, открывающее Истину. Около 1745. Городские музеи Виченцы.

С камерными уютными ведутами в залах музея соседствуют монументальные полотна, созданные для декорации дворцов и храмов. Фигурный плафон кисти Джамбаттисты Тьеполо (1696 – 1770), последнего великого художника эпохи барокко, демонстрирует характерное взволнованное и динамичное искусство этого знаменитого мастера. Неожиданные ракурсы и развороты фигур, шумные, стремительные столкновения диагоналей в композициях, экспрессия порывистого движения сочетаются с яркой светлой палитрой и выразительной техникой динамичных текучих мазков жидкой краски.

Джованни Баттиста Пьяцетта. Экстаз святого Франциска. 1729. Городские музеи Виченцы.

В работе его современника и конкурента Джованни Баттиста (Джамбаттисты) Пьяцетты (1683 – 1754) динамика усиливается. Здесь бушует ветер, развеваются ткани, свет и тень создают драматическую интригу, а широкие мазки дополняют эффект вибрирующего эмоционального пространства, вырывающегося за границы полотна.

Элизабетта Маркиони. Цветочная композиция с вазами и другими сосудами. Городские музеи Виченцы.

Подобный, хотя и гораздо менее масштабно воплощенный динамизм и драматургия отличают два великолепных натюрморта Элизабетты Маркиони (XVII – XVIII вв.). Изящные линии цветочных венков соединяются в прихотливые и подвижные композиции, подчеркнутые ярким светом, который выхватывает из темного фона эффектные детали: тающие в полутени лепестки и пышные соцветия с пульсирующим в сердцевине цветом.

Пьетро Лонги. Игра в горшок. 1755 – 1760. Коллекция Интеза Санпаоло.

Один из последних великих художников Венеции — мастер жанровых сцен из жизни города Пьетро Фалька, прозванный Лонги (1702 – 1785). В его камерных зарисовках сквозь занимательные бытописательские сюжеты просвечивает тот самый неуловимый и прихотливый дух конца великой истории. Театральный и маскарадный, притворный и загадочный город масок предстает здесь в своем последнем спектакле. Диковинный слон с задумчивым человеческим взглядом, светская забава, в разгар которой участники вдруг застыли с печальными глазами: как и в главном венецианском сюжете — карнавале — здесь все не то, чем кажется. Наряду с так любимыми в XVIII веке приемами — грациозными танцевальными движениями, нежным колоритом, напоминающим фарфоровые росписи, — художник умело использует неожиданные паузы, асимметрию и композиционное неравновесие, чтобы усилить контраст между видимым и подразумеваемым. Тайна и загадка выходят на первый план в этой последней вспышке венецианского гения.

В 1797 году город был завоеван Наполеоном, и тысячелетняя история независимой и влиятельной Венецианской республики завершилась. Картина заката великого города и великой культуры поражает своим масштабом. И как может быть иначе, когда перед нами такое художественное разнообразие и, можно сказать, избыточность. Здесь море, небо, одежды ангелов и лепестки цветов, камни мостовой и сочные фрукты, даже лохмотья нищих роскошны и драгоценны. Легкость, быстротечность бытия, эмоциональность, страсть и удивительная гармония в изобилии — те трудноуловимые и невероятно притягательные черты венецианского искусства, которые никого не оставляют равнодушным. И та едва заметная нотка грусти, которой окрашены произведения этого последнего периода, добавляет еще одну новую краску в палитру нашей любви к этому неповторимому городу.

В Пушкинском музее выставка продлится до 10 октября, после чего будет продемонстрирована в Виченце.

Автор: Ольга Полуэктова
http://www.matrony.ru/author/olga_poluektova/